извинить, пан Лопатин. Вы полностью свободны.
– Забирайте свои вещи, Ярослав, и пойдем отсюда. Нас ждет наша работа, – смеясь проговорил Ботрайт.
– Как Вам удалось так быстро уладить дело? – поинтересовался Лопатин у Ботрайта, когда их лимузин выехал со двора полицейского комиссариата.
– Поверьте, это не составило большого труда. Как только я узнал о том, что Вы арестованы, я немедленно сообщил Крису. А он, в свою очередь, подключил очень серьезных людей в Вашингтоне. Те вышли на окружение здешнего президента, как его зовут то…? Дуда? Дупа?
– Дуда.
– Да, Дуда. Так вот, его окружение передало ему настоятельную рекомендацию от очень влиятельных персон в мире американской политики – немедленно Вас освободить.
– Потрясающе.
– Кроме того, мы выяснили для чего была устроена вся эта провокация. Они хотели, чтобы Вы сдали им нейросеть и работали на них.
– Да. Какой-то их высокий начальник предложил мне это. Я не собирался им ничего сдавать, даже если мне пришлось бы отправиться в тюрьму.
– Мы знаем, Ярослав, знаем. В этих обстоятельствах Вы повели себя прекрасно. Кстати, скорее всего того начальника скоро снимут с должности, – усмехнулся Ботрайт и продолжил, глядя в окно машины, – Хм, какие прекрасные сосновые леса здесь, под Познанью.
V
Следствие по делу Войцеха было проведено в рекордно короткий срок. Частично такая быстрота была вызвана сотрудничеством службы безопасности «Ultimate Solution» и полиции, нажимом Ботрайта, но в большей мере все же тем, что Войцех сразу же, на первом допросе, во всем чистосердечно признался, подробно рассказал о том, как он готовился к покушению и как совершал его, а также указал свои мотивы. И через несколько дней после того, как Лопатин вернулся из Познани, полицейский чиновник принес ему домой повестку с приглашением на участие в судебных заседаниях в качестве потерпевшего.
Там, в зале суда Ярослав снова увидел Войцеха. На этот раз он мог разглядеть его как следует, и поляк произвел на него впечатление человека интеллигентного и честного. А когда в ходе процесса его несостоявшийся убийца искренне поведал о своих душевных терзаниях и размышлениях о грозящих миру опасностях, Ярослав осознал трагическую нелепость ситуации. Ведь фактически этот романтичный и наивный юноша был его и Роберта единомышленником. Он не держал в своем сердце никакого зла на Войцеха и жалел, что не может ему рассказать о своей борьбе с теми силами, против которых тот на самом деле направил оружие. Перед судьей заявил, что считает Войцеха Радзишевского жертвой обстоятельств и просит проявить к нему снисхождение.
Войцех также изучал Лопатина во время суда. Теперь он сомневался, правильно ли он поступил. Что дало бы лишение его жизни? Как он мог пойти на убийство совершенно незнакомого ему человека, не зная в точности, действительно ли этот шаг остановит проект «Ultimate Solution» или нет и какую роль на самом деле играет Лопатин? Войцех понял, что хотя само его желание разрушить планы компании было справедливым и оправданным, он в данном случае действовал без разума, поддался эмоциям и совершил ошибку. Поэтому в последнем слове на суде заявил о своём раскаянии в покушении на господина Ярослава Лопатина. Учитывая это раскаяние, признание подсудимого на следствии и просьбу потерпевшего, суд вынес относительно мягкий приговор – пять лет тюрьмы.
Часть Четвертая
I
– Поздравляю Вас, Ярослав, Вы приглашены на собрание, или, как это называется у нас – ассамблею Европейского Приората Ордена, – голос Криса Элфорда в смартфоне был бодрым и довольным, – Должен Вам сказать, что наши европейские братья имеют о проекте «Геката» лишь самое поверхностное знание. И я поручаю Вам более подробно рассказать им о нем. Можете быть с ними откровенны, разумеется, кроме деталей, касающихся сугубо технической стороны дела. Но когда будете их посвящать в наши дела, не забудьте дать им понять, что проект «Геката» завязан исключительно на меня лично. Выгоду, конечно, получит весь наш Орден как целое. Но я не собираюсь допускать кого-либо к какому-либо контролю проекта или участию в нем. Этот проект – дело «Ultimate Solution», мое дело. Оно было таким и останется таким.
– Я Вас понял, шеф. Не беспокойтесь. А когда и где намечается ассамблея?
– В этот четверг, в шесть вечера. Я дам указание, чтобы за Вами заехали и отвезли на место. Это в Нижней Саксонии, в замке одного из членов Ордена, герцога Германа фон Остен-Штирума.
После разговора с Элфордом Лопатин принялся искать в Интернете информацию о герцоге. Сведений было не так уж и много. Аристократ не любил публичности. Но все же, из того, что имелось в открытом доступе явствовало, что Остен-Штирум был хозяином большой и разветвленной финансово-промышленной империи, владел контрольными пакетами акций нескольких крупных европейских банков, акциями сталелитейных и химических компаний, ряда газет и частных телеканалов. Предки Остен-Штирума верой и правдой служили идеям германского национализма и милитаризма, дед был бригадефюрером СС, отец занимал высокие должности в правительстве Западной Германии. Особое внимание Ярослава привлекла скудная, но важная информация о том, что магнат имеет связи с английским королевским домом и практически всеми королевскими и аристократическими родами Европы.
В четверг вечером, когда Ярослав прибыл в замок, седовласый дворецкий в смокинге провел его через анфиладу стилизованных под древнегерманскую старину залов и комнат в кабинет, в котором ожидал герцог. Это был темноволосый мужчина сорока с лишним лет, роста около двух метров, физически подтянутый, с прямыми, но несколько брутальными чертами лица.
– Добро пожаловать, господин Лопатин, – Крис Элфорд, наш дорогой собрат, очень хвалит Вас, и я рад что могу Вас принять здесь, у себя. Надеюсь, мы станем друзьями.
– Ваша светлость, это очень большая честь для меня…
– О, не обращайтесь так, ко мне, пожалуйста. Я, конечно, аристократ и мой род известен со времен Карла Великого, но при этом вполне современный человек, – улыбнулся герцог, – Зовите меня просто Герман. Ну что ж, все члены Европейского Приората уже здесь. Мы ждали только Вас, чтобы начать заседание. Пойдемте.
Герцог проводил своего гостя в небольшой, отделанный дубовым деревом зал, на стенах которого были нарисованы сюжеты и образы из «Песни о Нибелунгах». За длинным столом сидели семь человек. Остен-Штирум представил им Лопатина и открыл собрание. Ярослав знал, что по правилам Ордена новый собрат мог знать только тех членов, кто рекомендовал принять его в организацию и еще только тех, с кем он контактировал в рамках «работ» нужных Ордену. Чтобы понять кто эти люди за столом, он всматривался в их лица, пытаясь вспомнить, видел ли он их в прессе. Но он редко читал деловые и политические новости, поэтому смог узнать только двоих – очень известного английского медиамагната и не менее известного французского политика. Любая несанкционированная запись собраний и церемоний Ордена была запрещена и, как и в Бостоне, здесь в замке, дворецкий, встретив его, провел по всему его телу прибором поиска оружия и аппаратуры записи, а потом попросил выложить и оставить свой смартфон. Поэтому сейчас Ярослав решил, что ему надо просто постараться как можно лучше запомнить лица всех этих людей, а уже потом изучать в Интернете массивы данных о представителях европейской элиты.
Герцог попросил Ярослава рассказать присутствующим о проекте «Геката». Стараясь обходить технические вопросы и фокусируясь на перспективах, которые откроются после успешного завершения дела, Ярослав рассказал. Важные персоны за столом слушали очень внимательно и не перебивали. Когда Лопатин закончил, на некоторое время воцарилось молчание, прервавшееся вопросом от сухого пожилого господина в черном костюме:
– Да, информация очень интересная. Но скажите, не считаете ли Вы, что таким сложным и масштабным проектом было бы целесообразнее заниматься не одной вашей компании. Лично я, помимо других предприятий, владею крупной компанией в сфере IT. Мы не конкуренты мистеру Элфорду, у нас
